(рассказ)

«… стучите, и отворят вам…»
        (Евангелие от Матфея 7:7)

              Какой всё-таки удивительный праздник Новый год! Какой волшебный, какой волнующий. Особенно, когда он приносит долгожданную встречу с твоей настоящей любовью, проверенной уже не одним Новым годом, любовью, которая  в предвкушении скорого свидания в таком же нетерпении томится где-то там, далеко. А  впрочем, всего за каких-то пару тысяч километров -  стоит только вспорхнуть здесь и спланировать там…

              Подарки, сувениры и билет уже лежали на столе. До отъезда оставалось всего полтора часа, чтобы успеть проворно всё это упаковать. Надо ещё как-то изловчиться и, используя всю свою изобретательность, затолкать добрую половину парадно-выходного гардероба в небольшую дорожную сумку. Объём сумки кажется маловат, но её ведь ещё и нести придётся, а чемоданы на колёсиках - признак сытой буржуазной жизни - пока не появились на горизонте советской дефицитной торговли.

              Наконец,  багаж был собран. И, преодолев довольно длинный путь до автобусной остановки (хорошо хоть, что под горку), я забираюсь по высоким ступенькам  в  душный, пропахший соляркой  Икарус. Ехать предстоит долго - аэропорт находится на самой окраине города. И я, удобно устроившись на двух соседних креслах, медленно уплываю мыслями совсем в другой город, в другой день, в другую атмосферу. Мечты о предстоящей встрече, радостных объятиях и нежных поцелуях делают дорогу совсем неутомительной. Да и не время утомляться - впереди ещё целых два перелёта с пересадкой в Москве.

              Саратовский аэровокзал, который я довольно часто посещала в последнее время из-за регулярных поездок к родным, не имел привычки особенно напрягать своих пассажиров скрупулёзным контролем, и посадка на рейс обычно начиналась всего за полчаса до взлёта. Сделав несложные подсчёты, я вышла из своего общежития точно в рассчитанное время. И теперь спокойненько предавалась приятным мыслям о будущем празднике. Не столько о будущем праздновании Нового года, сколько о настоящем празднике Любви! Я была уверена, что он будет незабываемым. Но, по мере приближения к цели, я обнаружила, что автобус слегка стал задерживаться из-за постоянных пробок на дороге. Ну, слегка, ну, совсем немножечко, - успокаивала я себя. Тем не менее в душе появилось некое растущее беспокойство.

              Ну, быстрее, быстрее же! Ещё 10 минуток. Ещё пять. Ещё минутка - и мы наконец припарковались  у старинного здания  аэровокзала. Мигом хватаю компактную, но весьма нелёгкую поклажу и на всех парах бросаюсь к недавно построенному терминалу отправки пассажиров, который расположен невдалеке за вокзалом – прямо возле взлётного поля.

              К великому удивлению, переходящему постепенно в ужас, у его дверей я не обнаружила ни одного пассажира. Да и внутри терминала, полностью выстроенного из стекла и хорошо просматриваемого насквозь, уже никого не было.  Вход в него был закрыт. В панике я начала метаться вдоль этой постройки, колотя кулаком во все двери, которые только попадались на пути. И вдруг, к моей неописуемой радости, за стеклом  появился  мужчина в лётной форме. Я сразу же привлекла к себе его внимание. На мои вопросы он спокойно сообщил, что посадка на московский рейс недавно завершилась и все люди уже сидят в самолёте, который стоит во-он там, недалеко от правового края поля - в метрах ста-ста пятидесяти от выхода. Не став долго выслушивать женские причитания, и словно сжалившись над непутёвой пассажиркой, мужчина разрешил мне самой проследовать к авиалайнеру прямо по взлётному полю – может, еще успею! И уже через 5 минут я, вся запыхавшаяся и перепуганная опозданием, спешно поднималась по вибрирующему трапу.

              Едва взбежав наверх и сделав шаг внутрь, я наткнулась на женщину-диспетчера, которая  держала в руках список вылетающих и собиралась  покинуть борт. Она была немало удивлена  внезапному появлению своевольной путешественницы и сразу преградила мне путь в салон. Объяснив в двух словах, что регистрация и посадка закончены, и она никого больше не собирается сажать, строго попросила меня пройти на выход. 

              Я не могла понять, почему должна уйти. Ведь я же успела прибыть до отлёта и, главное, у меня есть законный билет, который тут же и был предъявлен. Но она даже не взглянула на него. На мой взгляд, это было верхом несправедливости. И я, категорически отказываясь выйти,  упорно продолжала объяснять, как мне необходимо именно сегодня оказаться в Москве. Она продолжала игнорировать мои стенания,  держа оборону у входа в салон. На наш спор уже стали оборачиваться сидящие рядом люди, и кто-то даже стал упрашивать, чтобы меня всё-таки взяли на этот рейс. Но женщина была непоколебима. А я продолжала стоять на своём месте, как вкопанная, и тараторить, что мне срочно надо лететь, так как в Москве ещё предстоит пересадка на другой самолёт - до Вильнюса. Как же она этого не понимает! Я пыталась воздействовать на неё всеми методами, которые только приходили в голову.

            Не знаю, чем бы закончилось это противостояние. Но тут неожиданно командир экипажа, важно прошествовав вдоль всего салона, подошёл к нам. Взяв лист со списком пассажиров, он живо поинтересовался, что здесь за переполох. Я, мигом смекнув, кто здесь главный, тут же кинулась во всех красках объяснять ему свою ситуацию; что в столице мне предстоит ещё пересадка по точному расписанию, и что на том конце путешествия меня очень ждёт не кто иной, как мой любимый человек, с которым мы собираемся пожениться.

             И - о радость! Он понимающе улыбнулся и попросил диспетчера оформить меня в порядке исключения.  Она недовольно выдохнула и протянула руку за билетом. Я быстро подала  заветный листочек с цифрами. Но, едва взглянув на него, она, вдруг, удивлённо раскрыла глаза и, обращаясь к лётчику, возмущенно возопила:

             - Да это же на другой рейс!

             Мой самолёт, как оказалось, уже улетел!  И билет снова оказался в моих руках. Тут меня охватил ещё больший ужас. Я уже не знала, какие аргументы могу привести, пробиваясь с боями, как оказалось, совсем не на тот рейс. Пилот всё это время продолжал стоять возле нас. Я молчала и только умоляюще переводила взгляд с одного из них на другого. А из салона какая-то сердобольная тётушка продолжала монотонно поднывать в мою пользу. Пассажиры с любопытством ждали развязки забавной ситуации. И, вдруг, через какую-то минуту после ошеломляющего известия командир экипажа неожиданно для всех простодушно рассмеялся и, примирительно качая головой, отдал последнее указание:
             - Ладно, Бог с ней! Оформи её на мой рейс. Пусть летит!
             И, повернувшись ко мне, с улыбкой добавил:
             - К своему любимому...

             Вот уж воистину: стучите, и отворят вам.

2012.03.08