(диалог с эфиром)

Светлой памяти Валентины Лукошявичене,

актрисы Русского драматического театра Литвы

       Ну что, милая моя Валюша, где ты обитаешь теперь?  На каком из этих лёгких облачков притаилась душа твоя?
       Извини, что на ты! Надеюсь, не обиделась? Ведь ты всегда просила меня об этом. Но я… Как я могла? Ты была для меня недосягаемой звездой,  актрисой от Бога, с каким-то неповторимым и очень редким теперь шаляпинским шармом, полным достоинства и осознания важности своей актёрской миссии.
       И только теперь, с утратой  тобой всего земного, мне стало легко называть тебя на «ты». Ведь там… там  мы все  равновесны , а точнее  равно невесомы.
       Недавно, читая письма Ван Гога к своему другу художнику, я увидела фразу: «Пусть свет твой  сияет  людям  – вот  что  я  считаю долгом каждого художника». Эти слова, на мой взгляд,  в полной мере отражают  твою жизненную позицию.

      Ты сияла! Сияла, пока только позволяли силы. Спасибо тебе за тот свет, которому ты не позволила ни угаснуть, ни рассеяться в будничных  заботах, и которым с бескорыстным удовольствием делилась с людьми в наше далеко не бескорыстное время.
Как же быстро оно летит, это неумолимое время… Уже прошёл вечер твоей памяти в салоне «Мелодия жизни» у Регины Канаевой, с которой ты отработала добрую дюжину концертов за последний год. Знаешь, готовя этот вечер, Регина попыталась пригласить одну из знакомых актрис исполнить перед публикой русские романсы, но  услышала в ответ, что она выступает только за деньги.
       Нас всех пытаются научить жить и творить согласно  формуле: товар-деньги-товар, где товар – это талант, а деньги – иногда бешеные. Так мы оцениваем то бесценное, что дается нам от Бога при рождении.
       И тем дороже  мне видится сегодня твоё самоотверженное служение искусству, которое мне посчастливилось наблюдать в последние годы. Твой талант  не был товаром – в тебе жила открытая, бескомпромиссная, щедрая славянская душа. Именно из неё и исходил тот высокий свет, который легко покорял благодарные сердца слушателей.
       Сколько благотворительных концертов после ухода из театра ты дала? Не знаю, сосчитает ли кто…  И на кого же ты оставила своё самое ответственное место выступлений – клинику Александра Алексейчика для душевно больных? Кто-то ухмыльнётся, услышав это название, но ты с особой гордостью всегда заявляла: «Это честь для меня! Честь – выступать перед такими людьми!» И далее цитировала слова любимого доктора: «Они такие же, как мы, только … чуточку лучше».  И я благодарна тебе за то, что ты и меня посвятила в то трогательное  действо, во время которого я часто замечала, как кто-то из зрителей невольно роняет слезу, слушая твоё удивительно проникновенное исполнение романсов.
       Помнишь тот летний случай, когда незнакомый парень лет двадцати  подошёл к нам после очередного концерта и восторженно заговорил, обращаясь к тебе: «Большое спасибо! А Вы не узнаёте меня?! Мне было лет двенадцать, когда  Вы пели для больных ещё  в старом здании клиники… А я Вас сразу вспомнил!..»  Проблемы подобного рода не отпускают людей годами… И многих  из  них  ты  уже  знала  и  в  лицо,  и по имени.
       Сколько же лет это повторялось?... По заведённому  тобой кругу – раз в сезон: весна, лето, осень, зима, и опять весна…  И  в своё время  мне откроется причина возникновения этой доброй традиции. Это была благодарность  светилу литовской психиатрии, как ты его почтительно называла, за помощь в тяжёлые, разрушающие душу периоды жизни. Благодарность, растянувшаяся на долгие годы… Словно не о себе, а о тебе  написал он в своей книге  «Психотерапия жизнью»: «Люди дали мне так много, что я всю жизнь чувствую себя неблагодарным». 

       А помнишь, как  впервые я увидела тебя? В музыкальном спектакле «Только раз», который шёл на малой сцене Русского драматического театра Литвы. Конечно, не помнишь, откуда?  Зато я помню, как сразу была очарована  волшебной магией романса, которую очень умело творили вы с Михаилом Макаровым,  твоим многолетним сценическим партнёром. Очаровалась и запомнила  навсегда, удивившись прозвучавшей неожиданно для меня литовской  фамилии.  Интуитивно казалось, что так петь русские романсы может только человек русской души.
       Позже  я узнаю, что не ошиблась. А ты узнаешь о нашей первой встрече с моих слов. Всё это произойдёт гораздо позже, после той благословенной случайной неслучайности, которая  столкнёт нас однажды в день Светлого Христова Воскресения  в одном из многочисленных храмов Вильнюса.
       – Это Вы поёте на благотворительных вечерах у Елены Бахметьевой? – восхищённо выдохну я.
       – Да! – гордо начнёшь ты разговор и  сразу пригласишь на свой очередной концерт.
       С какой особой теплотой я вспоминаю теперь те камерные литературно-музыкальные вечера в Музыкальной Библиотеке, проводимые Еленой Бахметьевой. Вечера, где до  артиста  рукой подать (вот уж воистину: в тесноте, да не в обиде!); где каждый романс – искусно сыгранная тобой маленькая роль, а каждое стихотворение – вдохновенный мини-спектакль в исполнении талантливого актёра и режиссёра Русского драматического театра Юрия Щуцкого, и твоего искреннего и преданного друга, как я узнаю  потом. Потом –  это когда ты в своей  безысходной немощи, наконец, позволишь своим близким друзьям помогать тебе  выживать.
 
       Удивительно, что  тогда  в храме Богу было достаточно лишь подвести нас друг к другу, чтобы мы уже никогда не расстались не только в жизни, но и в творчестве.
       Желая добавить гармонии твоей душе, проходящей тяжелые физические испытания, я открою тебе мир своей поэзии. А ты неожиданно  полюбишь её настолько, что решишь создать наш творческий лирический дуэт. И, даже лёжа на больничной койке,  будешь работать над программой нашего выступления, привычно строго произнося: «Я – в теме!» Вспоминая всё это теперь, вновь и вновь поражаюсь нескончаемому фонтану твоей творческой энергии. Ты всегда была «в теме», всегда была поглощена морем планов и задумок.
       И вот однажды, уже в последние месяцы твоей жизни, небо вдруг прошепчет мне столь долгожданные строчки:

    День был радостно тих – Воскресенье Христа.
    В светлом храме,  вдруг, явленным чудом
    Ты явилась ко мне, будто Ангел с холста,
    И промолвила: « Петь скоро буду».
 
    С той поры, где бы голос твой вновь ни звучал
    В лёгком  кружеве  русских  романсов,
    Я внимала  ему  как  началу  начал
    И молила: Позволь ей остаться!

    Задержаться подольше на грешной земле,
    Чтоб  великою силой  искусства
    Зажигать свет надежды и веры во мгле
    И будить в  ком-то  лучшие чувства…

       Припомнив известные слова  доктора Гааза: «Спешите делать добро!»,  я тут же решила подарить тебе эти строчки до своего отъезда на Украину. Мы ведь обе не знали, что может случиться  за этот месяц. Во время этой встречи ты, как настоящая актриса, рисовала неизбежные картинки своего ухода, а я возмущённо перебивала: «Хватит писать сценарий похорон! Пишите лучше сценарий юбилейного вечера к октябрю».
       Тебе на днях исполнилось семьдесят…
       Тогда мы тяжело расстались. И впервые я ушла от тебя с ощутимой тяжестью в сердце, унося вместе с ней заботливо приготовленные  тобой подарки для моих родителей. Ты умела  дружить, умела любить от всей души – по-русски, по-толстовски:

Коль любить, так без рассудку…
…
Коль простить, так всей душой,
Коли пир, так пир горой!
           (А.К. Толстой)

       – Слава Богу, успела,– мысленно успокаивала я себя, уходя. Но в то же время что-то подсказывало мне, что это стихотворение не закончено: в нём не хватает последней строфы. Я не знаю её, я не слышу её. А может быть, я просто боюсь услышать её?
       И,  уже будучи на Украине, когда последние строчки всё-таки пришли ко мне,  я прочитала  это стихотворение перед видеокамерой на фоне золотых куполов Киево-Печерской Лавры, прочитала  специально для тебя! И Бог позволил нам ещё раз  увидеться и вместе посмотреть эту запись с той, завершающей строфой, в которой – вся суть наших последних встреч:

     Песнь молитвы моей из стеснённой груди
     Уносилась к заоблачной дали.
     Я – пыталась не знать, что нас ждёт впереди,
     Ты – пыталась не  выдать ... печали.

       В тот день ты разрешила мне с Эльжбетой Лазауските, твоим любимым концертмейстером, навестить тебя дома. И нам удалось хотя бы на пару часов отвлечь тебя  от грустной реальности и погрузить в бесконечно любимый мир искусства. Помнишь?..  «У меня даже боль прошла», – скажешь ты, раскрасневшись, когда мы будем уже у порога.

       Знаешь, я так обрадовалась. Но, к сожалению, это был лишь краткий миг полёта души,  который ничего не мог изменить в твоей судьбе. Всё шло по заведённому кругу. А ты, послушно выполняя все рекомендации врачей, лишь мужественно старалась принимать неизбежное,  истинно веря не в Бога, а Богу.
       – Что поделаешь? Не грусти! Буду петь, сколько мне отпущено, – часто успокаивала ты меня, а  заодно и себя.
       Эта мудрость смирения при твоём далеко не смиренном и необыкновенно жизнелюбивом  характере, вызывала во мне чувство глубочайшего уважения. И опять на память приходят слова из книги доктора Алексейчика: «Отцы церкви говорили: имей память смертную… если мы не можем жить лицом к лицу со смертью… мы  будем жить пресмыкаючись, полужизнью».
       Теперь их смысл как на ладони. Все последние месяцы ты жила  «лицом к лицу со смертью». И не пресмыкаючись, а полной жизнью.  Сколько ты дышала, столько же была на сцене, потому что сцена – это твоя жизнь!
        И как вершина всей концертной деятельности, как лебединая песня, как последний крик-мольба в небо – наше августовское   выступление   в   Церкви   Святого Михаила с программой «Девушка пела в церковном хоре». Поначалу я очень сомневалась:  хороши ли мои стихи для храма? Но ты уверенно отрезала: «У тебя духовные стихи!»
        И вот при неожиданно большом скоплении зрителей; через постоянную боль, приглушённую лекарствами; в чрезмерной для тебя духоте, перехватывающей горло; ты  исполнила  всю программу до конца. И главное, как завершающий аккорд - романс Иеромонаха Романа «Господи, помилуй!» Да-да, ты просто умоляла Эльжбету  разучить его к этому дню.

        И опять я  увидела слёзы  в глазах слушателей, среди которых было много твоих постоянных поклонников. Эти слёзы – свидетельство тех невидимых ниточек, которые многие годы связывали тебя с ними. Как могло быть иначе, если ты с таким уважением и такой благодарностью всегда отзывалась о людях, любивших твоё творчество не одно десятилетие.   Ты всегда учила меня уважению к своему зрителю,  повторяя: «Если в зале собралось хотя бы три человека, значит,  есть,  для кого работать!»
       И в полный противовес этому  прозвучало однажды капризное заявление другой певицы, выступавшей  одновременно с нами в одном из концертов: «Для кого тут петь-то? Одни бабушки да дедушки…» Эта фраза прозвучала как приговор и неприятно резанула слух.
       Ты учила меня другому. Может быть, в тебе как в красивой и талантливой женщине  было много гордости, но гордыни подобного рода не было и следа. И чем дальше, тем  больше я понимаю, сколь бесценным опытом  для меня было общение с тобой.

       Ну что, милая моя Валюша, не утомила я тебя долгими разговорами? Извини, но мне показалось, что это ты хочешь поговорить со мной в преддверии своего любимого праздника – Всемирного дня театра. Оттого-то и заволновалась твоя артистическая душа и коснулась моей этими тёплыми, незабываемыми воспоминаниями.

       В одну из наших первых встреч я прочитала тебе стихотворение, посвящённое моей очень близкой подруге, внезапно покинувшей этот мир. Помнишь его последние строчки:

Но знала: я её любила.
И знала: это навсегда!

        Вот так и ты. В наш последний разговор на мой полу-крик «Я люблю Вас!», стараясь хоть как-то успокоить, твёрдо ответила: «Я знаю!» 

       Не беспокойся, я не стану грустить – ты не велела.
       Лучше прочту тебе свои любимые строки Василия Жуковского, слушай!

О милых спутниках, которые наш свет
Своим сопутствием для нас животворили,
Не говори с тоской: их нет;
Но с благодарностию: были.

       Вот так и я. Благодарю, что ты была в моей жизни!

       Март 2010 г.
 

*********** 
      Валентина Лукошявичене – актриса Русского драматического театра Литвы, выпускница ГИТИСа. После службы в театре (1970 – 2003 г.) до конца своих дней вела благотворительную концертную деятельность в г. Вильнюс. В её репертуаре было более ста русских романсов.